— Опять теракт.
— Да, слышала. Ужас какой творится. Люди погибли.
— Когда уже это все закончится?
— Когда победим нацистов.
Максим Орлов заткнул уши наушниками, чтобы не слушать коллег из бухгалтерии, и пристальней вгляделся в фотографию на экране. Выложили ее сегодня в районном чате, на фотографии — девушка, ниже — текст: “ПРОПАЛ ЧЕЛОВЕК! Нинель Каримовна Зарипова 2002 года рождения. 13.07.2023 ушла из дома и не вернулась. Приметы: рост 170 см, стройное телосложение, волосы прямые темные, по плечи, глаза карие. Особые приметы: серьга в носу, татуировка на левом запястье. ПРОСИМ ОТКЛИКНУТЬСЯ ВСЕХ, КТО ОБЛАДАЕТ ЛЮБОЙ ИНФОРМАЦИЕЙ! !ПОМОГИТЕ! Тел. 89543726439”
Максим Орлов несколько минут изучал фото: тонкие губы без улыбки, хотя улыбка бы ей пошла; серьезный, даже суровый взгляд черных, как ночь, глаз. Максим Орлов никогда не влюблялся по-настоящему, по крайней мере он считал, что не влюблялся по-настоящему, и вообще любовь была не для него, потому что он не знал, как определить, влюбился он или нет, но Нинель Каримовна Зарипова заставила его задуматься: что случилось, куда она пропала?
В пятницу Максим Орлов мог позволить себе уйти домой пораньше, хотя едва ли работал, все мысли его занимала Нинель. Дело для настоящего частного детектива, который не играет по правилам. Здесь мог быть замешан таинственный преступный синдикат, похищающий молодых девушек. Копы, само собой, бессильны, ведь у криминальных боссов подвязки в полиции. Так думал Максим Орлов по дороге в Марьино, в поезде метро, не поднимая глаз от телефона, и проходя мимо плаката, заявляющего, что НАША ПРОФЕССИЯ — РОДИНУ ЗАЩИЩАТЬ. По пути зашел в магазин, купил рожки и пачку дешевых сигарет.
Дома Максим Орлов подумал включить телевизор, но, глянув на время, восемнадцать ноль шесть, передумал. Вместо этого он закурил и сел за ноутбук.
Поиск в сети по имени и району обнаружил удаленную страницу Вконтакте, закрытый профиль без фото в инстаграме, сообщение на сайте местной школы шестилетней давности о том, что Нинель Зарипова, ученица 10 класса, стала победительницей районной олимпиады по русскому языку. Максим Орлов вернулся к районному чату, пролистал набежавшие за день сообщения, открыл фото Нинель. Сигаретный дым, сквозь который Максим Орлов рассматривал ее, служил визуальной метафорой тайны, окутывающей подозрительное исчезновение. Что могло случиться с Нинель, куда она пропала? Первоначальная версия о всемогущем преступном синдикате уже не казалось столь вероятной, ведь исчезни она внезапно вряд ли пропали бы страницы в соцсетях.
Внезапно раздался короткий “бип” сотового. Максим Орлов схватил телефон, но это всего лишь написала Яря.
“Йоу. Го в центр, пятница”.
“Прости, пожалуйста, не могу сегодня”.
“Тогда я к тебе с бухлом”.
Яря приехала в восемь двадцать четыре, в одной руке пакет с алкоголем и чипсами, в другой с пиццей. Она разлила уже початый виски по чайным кружкам, затянулась вейпом, вытащила пару стульев на заваленную хламом лоджию.
— Вот теперь начинаем релакс, — она выдохнула облако в открытое окно. Максим Орлов сел рядом с ней, отпил крепкого алкоголя, крепкий алкоголь ему нравился, жаль только, что не было сигар.
— Ты мне скажи, вот что с мужиками не так?
Максим Орлов пожал плечами.
— Три свидания на этой неделе, три! Один предложил счет в ресторане разделить, а я себя что, на помойке нашла? Второй, как только встретились, сразу рожу скорчил и так и заявил, что я не в его вкусе, — Яря встала, обернулась вокруг себя, чуть не сбив стул. — Что тут не в его вкусе? Большие сиськи и задница? Кому скини замухрышки нужны вообще?
Чтобы поддержать разговор, Максим Орлов спросил:
— А что же третий?
— Вообще зетником оказался, — она махнула рукой. — Видел новости сегодня?
— Нет, мне такое не интересно.
— Что-то ты еще надроченней, чем обычно. Давай, спил зе бинз. Что случилось?
Максим Орлов показал скриншот сообщения и фотографию Нинель.
— А, поняла, это твои детективные штуки. И как, за дело возьмется Мэкс Игл, пи ай? — Яря рассмеялась.
— Пока что я не понимаю, что делать. Мне кажется, это работа для полиции.
— Эй, — она наклонилась к Максиму Орлову, хитро прищурившись, — ты ведь лучше меня знаешь, что эти ленивые задницы и пальцем не пошевелят, пока делу не придадут огласку в газетах. А ты профессиональный частный детектив. Что тебе подсказывает чутье?
— Что дело нечисто, — Максим Орлов посмотрел на Ярю, ожидая, что она снова рассмеется, но та была сама серьезность.
— И с чего нужно начать расследование?
— Полагаю, прежде всего стоит поговорить с семьей и друзьями, больше разузнать о пропавшей.
— Вот завтра и займешься.
Яря откинулась на стуле, зажевала чипс, отпила виски из кружки, затянулась виноградным вейпом.
— Завидую я тебе, Макс.
— Почему ты мне завидуешь?
— У тебя жизнь интересная. Постоянно что-то у тебя в голове происходит. А не вот это все, — Яря обвела рукой погружающуюся во тьму Москву.
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду.
Яря не пояснила, что она имела в виду. Она стала рассказывать о случае на работе, в их дизайнерском отделе. Потом, когда выпила больше, заговорила о прошлом, когда не было забот, а была стабильность. Бутылка опустела на три четверти, время перевалило за час ночи, Яря заговорила о туманном и страшном будущем, в котором ее не ждет ничего, точнее никого, но Максим Орлов слушал вполуха и отреагировал лишь когда Яря упомянула его крайнее дело, дело о Женатом Мочехлебе, помнишь, Макс, и он вспомнил, как следил за Геннадием по просьбе Яри, потому что у нее закрались подозрения, что тот может быть женат, и так и оказалось, скотина какая, а, вот все вы мужики такие, тогда Максим Орлов справился блестяще, хотя из всего арсенала навыков частного детектива потребовался лишь навык слежки, и я когда узнала, даже не удивилась, хотя детей не ожидала, конечно, два маленьких Геннадича, которых Максим увидел во дворе их многоэтажки в Котельниках вместе с отцом, и наверняка вырастут такие же мудаки и извращенцы, как папаша, он меня знаешь, что делать просил, лучше тебе не знать, но Максима Орлова радовал уже тот факт, что он раскрыл дело Женатого Мочехлеба за один день, да, ты меня тогда реально выручил, ведь какой скрытный был, скотина.
Яря пошла спать на диван, пьяная, а Максим Орлов продолжил сидеть, и, листая галерею фотографий в своем сотовом, вспоминать прошлые дела:
— о Гулящем Рыжем, когда Максим Орлов установил наружное наблюдение за местами скопления местных, и, вычислив беглеца, вернул Кешу довольной хозяйке;
— о Серийном Фальсификаторе, когда, применив методы графологической экспертизы, Максим Орлов вычислил несколько поддельных подписей в дневнике внука Ксении Михайловны, главбуха;
— о Лживом Коллекторе, когда Максим Орлов использовал техническое ноу-хау, чтобы перевести звонки, пугающие его престарелую бабушку, на свой телефон, и знание человеческой психологии, чтобы понять, что звонили никакие не коллекторы, а обычные мошенники.
Дело Нинель же обещало быть куда запутанней и важней всех прошлых дел в карьере Максима Орлова, частного детектива.
***
Максим Орлов проснулся в девять семнадцать утра и обнаружил, что Яря уже сварила рожки и ждала его, сидя за столом с телефоном в руках, смотрела интервью неизвестной Максиму Орлову блоггерки с неизвестным Максиму Орлову политологом. Они говорили о войне, башнях Кремля, элитах, перспективах, Путине, экономическом росте.
— Выключи, пожалуйста, мне такое не интересно, — сказал Максим и поставил на стол две тарелки с рожками, блюдце с кружочками огурцов, две кружки кофе, банку кетчупа и ноутбук.
— Ну ладно, включай, что тебе интересно. Я в тишине есть не могу, — Яря убрала телефон, выдавила полоску кетчупа в тарелку.
Максим Орлов задумался, затем ввел в строку поиска “таинственные исчезновения людей”, и вместе с Ярей они посмотрели двадцатиминутное видео о пропавшей в 2016 году в Шанхае Дарье Бульбе.
— Мда, — сказала Яря, намывая тарелки, — даже в Китае, с камерами на каждом углу, люди в никуда пропадают.
Максим Орлов сидел в печальном раздумье.
— Как ты считаешь, Яря, мне стоит заняться делом Нинель, или это дурацкая затея?
Яря подошла, прижала голову Максима Орлова к своей большой груди.
— Понятия не имею, — прошептала она и поцеловала немытую макушку. — У меня сегодня дела, так что я пошла. А ты пиши по ходу.
Максим Орлов остался в затихшей квартире один. Он долго ходил из одного конца комнаты в другой, садился за стол, вставал и снова ходил туда-сюда, садился за стол, смотрел на фото Нинель, вставал, ходил. Окончательно сев за стол, он заглянул в районный чат, пролистал жалобы на наркоманскую аптеку, сообщения о брошенной на лавочке сумке, испуганные комментарии о странном ночном хлопке во дворе дома, долистал до фотографии Нинель.
“Здравствуйте. Меня зовут Максим Орлов, и я могу помочь Вам в поисках Вашей дочери”, — написал он в аккаунт Карима Зарипова. Встал, сделал чай. С колотящимся от волнения сердцем прочитал ответ: “Здравствуйте. Что вам известно? Вы ее знакомый?”. Максим Орлов по опыту знал, что объяснение рода своей деятельности в переписке с незнакомцем может означать потерю дела (как в деле об Украденной Рукописи Великого Русского Романа), потому сразу предложил встретиться лично, желательно у Карима Зарипова дома, и тот после раздумья согласился, написал адрес.
Чтобы произвести впечатление профессионала: быстрый душ, синяя рубашка с цветочным узором, синие джинсы, солнцезащитные очки, пачка сигарет в кармане, нарочитая небрежность вьющихся волос и небритость. Дом пропавшей находился в нескольких кварталах, пришлось только сделать небольшой крюк, чтобы не проходить мимо пункта сбора гуманитарной помощи для мобилизованных в общественной приемной партии “Единая Россия”.
— Здравствуйте. Максим Орлов, — сказал Максим Орлов, когда ему открыл дверь крепкий мужчина в затертой футболке и спортивках, с сильно выпирающим животом. Позади мужчины пряталась высокая женщина с платком на голове и в одноцветном синем платье, накрашенная. За порог его пустили с явной неохотой, мужчина, уперев руки в бока начал с расспросов.
— Видите ли, я частный детектив, я живу в этом районе. Нет, прошу вас, не беспокойтесь, мне не нужны деньги. Да, я уже имею за плечами несколько успешно раскрытых дел, в том числе о пропаже, и у меня есть отработанная схема действия в таких ситуациях. Вы, безусловно, правильно поступили, что обратились в полицию, однако, с учетом выходных, пустить ваше заявление в работу могут не скоро, а, поверьте моему опыту, в таких делах важна каждая минута. Слышали про дело Дарьи Бульбы? Нет? Скажу лишь, что действовать нужно незамедлительно. Принимая мою помощь, вы ничем не рискуете и в любой момент можете от нее отказаться, но, поверьте, я действую исключительно в целях скорейшего возвращения вашей дочери домой целой и невредимой.
Женщина, ее звали Алсу Зарипова, сидела возле мужа за столом, на кухне, перед холодильником, на котором беззвучно отрабатывал программу телевизор, заламывала ладони и тяжело вздыхала. Как и надеялся Максим Орлов, ее беспокойство передалось Кариму Зарипову.
— Ладно. Что надо-то? Когда найдешь ее?
С большим трудом Максим Орлов сдержал улыбку — психологический контакт установлен. Достал из кармана джинс блокнот и карандаш.
— Для начала позвольте задать несколько вопросов.
Вопросы он задавал простые, лаконичные и однозначные, попутно делая пометки в блокноте:
“Студентка, журфак, МГУ”.
“Ушла 13.07, 19:00; подруга с универа (Настя). О планах не сообщала”.
“На связь не выходит”.
“Ссоры, конфликты перед пропажей —”.
“Ранее не исчезала. Стала возвращаться позже в посл. месяц”
“Скрытность в посл. месяц”.
“Рассталась с мч (Артем) ок. мес.”
“Подозрения на незак. деятельность —”.
“Признаки депрессии и подоб. состояний —”
“Заявление подано, ожидание ответа”
У Карима Зарипова оказались номера телефонов Артема и Насти, которые Максим Орлов переписал, однако никакими другими полезными контактами родители поделиться не смогли.
— Благодарю за предоставленную информацию. В целях расследования позвольте осмотреть комнату Нинель? Думаю, что среди личных вещей могут быть зацепки, которые укажут на причину пропажи вашей дочери.
Спальня Нинель напоминала комнату старшеклассницы: учебники и закрытый ноутбук на столе. Над узкой кроватью — постеры Dead Kennedys и Crass. В бельевом шкафу — черный цвет, в книжном — Толстой и Бакунин.
— Она с детства оторвой всегда была, ой, — сказала Алсу Каримова. Казалось, она вот-вот заплачет. — Но училась хорошо, крепкая ударница. Мы с отцом не одобряли ее всякие увлечения, эти ее пирсинги, татуировки, но Нинельку нашу разве ж удержишь?
Вопрос застрял в горле Максима Орлова. Он помялся, впервые за встречу растеряв уверенность и профессиональный вид, еще раз окинул взглядом комнату.
— Что с политикой? — выдавил он наконец и встретил озадаченный взгляд Карима Зарипова. — Ну, как вам сказать, хм… что она о политике думала?
— Так чего, всегда она была против. Даже в школе попадало, но это еще тогда было, до СВО. А как СВО началось, так и вовсе стала постоянно с нами ругаться. Все ей не нравилось, во всем Путин виноват. Ну мы ее вразумить пытались, объяснить, что не все так однозначно, да куда там, мать правильно говорит, голова горячая всегда была. Но последнее время, знаешь, притихла.
— Примерно с месяц назад?
— Где-то так, не знаю. Может, раньше.
— Спасибо. У меня еще одна просьба.
Внимание Максима Орлова привлек ноутбук на компьютерном столе, с книжной полкой над столешницей и выдвижной тумбой под столешницей. Максим Орлов вежливо попросил семейную пару отдать ему ноутбук с целью получения дополнительной информации о пропавшей, однако те, выказав заметную напряженность, решительно отказали. “Не, ты чего? Он знаешь сколько стоит?”. Тем не менее, Максиму Орлову позволили осмотреть компьютер на месте. Максим Орлов не слишком удивился, обнаружив пароль на входе в систему. Испробовав даты рождения Нинель, ее родителей, Льва Толстого и Бакунина, он бросил пустую затею. Пообещав в ближайшее время предоставить результаты расследования, Максим Орлов пошел домой. По дороге зашел в “Пятерочку”, купил джин, тоник и написал Яре.
“Привет, Яря. У меня есть джин и тоник. Заедешь ли ты сегодня ко мне? Я бы хотел обсудить прогресс по делу пропавшей девушки”.
“Говно вопрос, буду 9-ish”.
Пить и курить Максим Орлов начал после обеда, параллельно читая о случаях пропажи людей. Пробовал параллельно слушать Dead Kennedys, но оказался слишком стар.
Оказывается, каждый год пропадают тысячи человек, но большинство находят живыми, это Максиму Орлову было на руку. Часто молодые девушки исчезают потому, что попадают в трудовое или сексуальное рабство, но чутье опытного детектива подсказывало, что это не случай Нинель. Зачастую пропадают люди с проблемами психики, что тоже не соответствовало сложившемуся у Максима Орлова образу образованной социально-активной девушки. Ссылки вида “В Донецке пропадают молодые девушки” и “Донбасс лихорадит: массово пропадают молодые девушки” Максим Орлов сознательно пропускал. Большинство же материалов мало чем отличались от того сообщения, которое Максим Орлов увидел в районном чате: рост, телосложение, во что была одета, на момент пропажи. Он просмотрел десятки фотографий молодых женщин, пытаясь выявить хоть что-то общее между ними и его Нинель, однако подметить удавалось одни различия: она была красивей всех, во взгляде — вызов, а не пустота.
— Охренеть, Макс. Поверить не могу, что ты к ним заявился реально. Анбеливабл, — сказала Яря, когда они сидели на балконе, пили, курили, а от Московского солнечного дня осталась лишь рыжая полоска на горизонте.
— Да, Яря, мне самому с трудом верится в произошедшее. Но я считаю, что не могу поступить иначе. Я чувствую, что должен найти Нинель.
— Влюбился что ли? — Яря поправила волосы посмотрела на Максима Орлова с озорной улыбкой и прищуром.
— Вовсе нет, — еще медленнее обычного, тщательно подбирая слова в пьяной голове, заговорил Максим Орлов. — Просто, видишь ли, мне хочется сделать что-то значимое. Не отыскать кота или вывести на чистую воду непорядочного мужчину, а по-настоящему что-то значимое, заметное.
— Чтобы мама гордилась? — ляпнула Яря и тут же, смутившись, втянула вейп, выпустила пышное облако персикового дыма.
— Я понимаю, на что ты намекаешь, ты хочешь сказать, что у меня какие-то комплексы из-за того, что…
— Помнишь, какие звезды были тогда, на даче у этого, ну как его?
— Ты, наверное, имеешь в виду день нашей первой встречи? На даче Головина?
— Точно, Головин. Про кого ты тогда мне втирал? На речке уже.
— Про Коломбо. Но мне он давно не нравится.
— Какие тогда были звезды! Охуенные же звезды были?
— Я не помню.
— Ту бэд, — Яря надолго замолчала, потом сказала, — Я тогда в говно совсем была, наверное.
— Мы оба много выпили в тот вечер. Молодые были совсем, — Максим Орлов замолчал, потом сказал, — Я мало что помню, на самом деле.
— Ага. И я. Почти ничего.
Яря улыбнулась, взяла его ладонь в свою, провела подушечкой большого пальца по костяшкам, отпустила руку, выпила джина из кружки, усмехнулась.
— А прикинь, ты эту Нинель спасаешь от злых бандитов, она бросается тебе на шею и шепчет “тейк ми, Мэкс Игл”.
— Сильно сомневаюсь. На самом деле я не считаю, что ее похитили.
— Почему?
— Чутье.
— Чутья маловато, чтобы делать далекоидущие выводы, детектив.
— Я знаю это. Завтра хочу поговорить с ее подругой и бывшим молодым человеком. Возможно, они смогут пролить какой-то свет на дело.
— Только будь, пожалуйста, осторожен. У меня тоже чутье.
— Да, я обязательно буду осторожен.
Яря не осталась на ночь, уехала домой, как и приехала, на такси. “Завтра много работы”. Засыпал Максим Орлов с мыслями о маме, бессилии маленького человека под гусеницами исторического процесса и звездах на даче Головина.
***
На следующий день Максим Орлов дождался уважительного времени для того, чтобы написать незнакомому человеку, и написал Насте. Подруга Нинель сперва подозрительно отнеслась к сообщению, начинающемуся со слов “Здравствуйте, я частный детектив”, но, узнав, что Максим Орлов уже успел встретиться с родителями пропавшей, стала сговорчивей. Выяснилось, что 15.07 Нинель попросила Настю прикрыть ее, если будут звонить родители, чего раньше никогда не делала. При этом Нинель якобы собиралась встретиться с молодым человеком, вернее, совсем не молодым мужчиной, с которым познакомилась в интернете, потому и не хотела говорить родителям раньше времени. Про таинственного мужчину Настя ничего не знала, а теперь думала, что никакого мужчины вовсе не было.
Как и говорили родители, пропавшая не выказывала признаков депрессии, разве что последнее время стала скрытней и агрессивней.
“Что вы имеете в виду, говоря “агрессивней?”.
“Ну типа резко реагировать стала на всякое. Типа на новости и тд”.
“Подскажите, пожалуйста, когда вы заметили это изменение в поведении, и чем оно может быть, по вашему мнению, обусловлено?”
“Хз. Может месяца полтора два. Но ваще если подумать то она ж всегда была такой хз как сказать. Жесткой типа”.
“Не вполне понимаю, что вы имеете в виду”.
“Ну у нее и шутки всегда про всякую жесть были. И она типа всегда сралась со всеми даже с преподами в универе пару раз”.
Больше Максим Орлов не выяснил от Насти ничего полезного, кроме пары контактов общих знакомых. Самая емкая характеристика, которую дала и Настя, и эти знакомые: “Она хорошая но жесткая типа”.
Следующим по списку был бывший парень Нинель Артем. Судя по аватарке в мессенджере Артем был плечистым любителем путешествий лет на десять младше Максима Орлова. Максим Орлов долго размышлял и несколько раз переписывал первое сообщение. С Настей этого делать не пришлось, но красивый, спортивный молодой мужчина вызывал в нем дискомфорт, тревогу.
На выверенное до буквы, до запятой, настоявшееся в сигаретном дыму сообщение с обстоятельным разъяснением ситуации и первым наводящим вопросом Артем ответил коротким аудио: “Я щас за рулем. Эээ, короче да, мне родители ее звонили. Короче есть инфа кое-какая. Интересно?”
Максиму Орлову было интересно, и Артем во втором аудио предложил пересечься где-нибудь в центре через два часа.
В метро было необычно душно. Напротив Максима Орлова мальчик с шапкой в цветах триколора стоял прямо на сидении и, наклонившись, катал по нему машинку с буквами NYPD на боку. Повозюкав ее хорошенько по седушке, мальчик с любопытством облизнул днище автомобиля Нью-Йоркской полиции. Мама заметила это, с возгласом “Богдан! Бяка!” забрала машинку. Максим Орлов пересел в другой конец вагона, напротив девушки в синих джинсах и желтой футболке с лысым героем аниме на ней, но и там долго просидеть не смог.
С Артемом встретились в паре кварталов от Кропоткинской. Он остановил свою Тойоту у тротуара, опустил стекло, оглядел Максима Орлова и, после короткого раздумья, мотнул головой, приглашая в автомобиль.
В салоне пахло свежим пластиком, играл непритязательный рэп. Артем был больше Максима Орлова, уверенней Максима Орлова, и, скорее всего, богаче Максима Орлова, судя по наличию машины и айфона с бровью. Не таким представлялся Максиму Орлову бывший молодой человек Нинель. Скорее всего, Артем был для нее будущей ошибкой молодости.
После обмена приветствиями и крепким мужицким рукопожатием, в которое Максим Орлов вложил всю свою уверенность, он перешел к вопросам.
— В сообщении вы упомянули, что у вас есть информация касательно пропавшей Нинель Зариповой.
— Есть кое-какая инфа. А ты точно не мент? — Артем тронулся, поехал в сторону Кремля.
На Максиме Орлове была вчерашняя рубашка с цветочным узором и вчерашние же джинсы. Он снял солнцезащитные очки и решил сменить манеру на более подходящую ситуации.
— Точно, не парься. Я не легавый. Дымить можно?
Артем бросил на него быстрый взгляд, уголки губ его дернулись, то ли в усмешке, то ли в презрительной ухмылке.
— Нет. Машина новая. Так а кто тогда? Знакомый ее?
— Как и говорил, я частный детектив. Предки Каримовой со мной связались, легавые ничего не делают, вот и обратились к профессионалу. Так что за инфа?
Везя Максима Орлова по знакомым, но неуютными улицам московского исторического центра, мимо билбордов, обещавших, что победа будет за нами и призывающих присоединиться к своим, Артем, периодически ругаясь на сбивчивый GPS (“От дронов глушат, суки”), поделился своей важной информацией. Максим Орлов записал в блокнот:
“Много времени в интернете. Переписки — с кем?
Стала скрытной. Решил проверить (ревность?)
Проследил до адреса (уточнить).
Многоэтажка. Видел Н. Во дворе. Группа (муж., молодые) с Н.
Авто, черн., FV (номер?) направление — неизвест.”
— Ну и я за ней уже не поехал, решил, что мутные дела какие-то. Там потом с ней, короче, поговорить пытался, но нихрена, молчит.
— А че за тачка была? И адрес, где ты ее видел?
— Эту инфу я так просто не дам, вдруг ты реально мент? Я ей проблем на жопу не хочу, да и себе тоже, — Артем поправил зеркало заднего вида и посмотрел через него на Максима Орлова. —Но можем договориться.
— Как?
— Ну сумма не большая, косарей двадцать.
На карте Максим Орлов держал сорок две тысячи семьсот двадцать рублей, еще тридцать тысяч рублей и триста долларов наличными дома. Не задумываясь, он перевел деньги Артему по СБП. Телефон пикнул, сообщив о мгновенном получении денег, и Максим Орлов записал недостающую информацию.
Артем остановил машину у станции метро Добрынинская. “Только смотри там, не напортачь, детектив, блядь. Я тебя не знаю, если что”, — произнес он в открытое окно и уехал.
Максим Орлов долго и нудно добирался домой, потому что гулять по солнечной Москве совсем не хотелось, хотелось сесть перед ноутбуком, смотреть научно-популярные видео и думать о Нинель и маме.
Следующий, рабочий, день Максим Орлов провел дома, заранее уведомив начальство, что приболел и не хочет заражать коллег, но все инвойсы, отчеты и другие скучные документы обязательно подготовит и будет на связи.
“Доброе утро, Яря. Мне нужна твоя помощь. Полагаю, что требуется организовать негласное наблюдение, но, так как у меня нет машины, я вынужден просить тебя о помощи?”
“Шит. Когда, сегодня?”
“Да, вечером. Заедь за мной, пожалуйста”.
“Ок, после работы”.
В семь часов тринадцать минут вечера Максим Орлов был готов к тому, что, как он чувствовал, станет самой важной частью расследования. Он и раньше осуществлял наружное наблюдение за разрабатываемыми лицами, как в деле о Бесстыдном Парковщике, но тогда ОН (объект наблюдения) жил в соседнем подъезде, а само НН (наружное наблюдение) жалобщикам не требовалось, Максим Орлов проводил его исключительно для практики. Сейчас же дело обстояло совсем иначе, и потому Максим Орлов выпил виски, выкурил три сигареты подряд, причесался и даже погладил джинсы и рубашку. В семь часов тридцать четыре минуты Яря сообщила, что ждет его у подъезда.
— За кем будем наблюдать, детектив? — спросила она, вбивая адрес в навигатор.
— За любыми подозрительными личностями. Есть информация, что пропавшая может находиться по указанному адресу.
— Так может родителям ее сказать? Или ментам?
Максим Орлов покачал головой.
Они припарковались во дворе неприметной пятиэтажки. На лавочках сидели мамочки, стараясь равно уследить за детьми у турника и своими телефонами в руках. У одного из подъездов в кружок столпились подростки, и тихий двор то и дело взрывался их смехом и матерными вскриками. Качались тополя.
Максим Орлов сказал Яре, что желает осмотреться и вышел из машины. Он обошел дом, подмечая разбросанные по округе автомобили, но черного Фольксвагена не обнаружил. В импровизированном палисаднике под окнами первого этажа у одного из подъездов копалась пожилая женщина. Максим Орлов вежливо поинтересовался, видела ли она что-нибудь подозрительное в последнее время, но в ответ получил долгий монолог о низкой пенсии, дочери, которая никак не хочет рожать внуков (“уже тридцать пять девахе стукнуло, а, грит, в России рожать не буду, дуреха! Меня мама сразу после войны родила, и ниче, вытянули.”), погибшем на Украине внуке соседки, после чего Максим Орлов распрощался.
— Ну и что? — спросила Яря, когда он вернулся.
— Ничего, нет машины.
— Ясно.
Сидели молча, курили, Яря тыкала в телефон, а Максим Орлов сосредоточенно высматривал подозрительных личностей и машины.
— Может домой, а? Завтра работать все-таки, — Яря отложила почти разрядившийся телефон. Одиннадцать часов сорок три минуты, пятиэтажка глазела редкими желтыми окнами на потемневший и опустевший двор.
— Давай подождем еще один час, пожалуйста.
— Далась тебе эта девчонка, — Яря громко зевнула. — Ты точно не влюбился?
— Я точно не влюбился.
— Тогда объясни, я не понимаю.
Максим Орлов закурил последнюю сигарету Мальборо.
— Мне кажется, это очень важное дело.
— Почему? Должна же быть гуд ризон, — Яря не унималась.
Максим Орлов взял телефон, открыл портал РИА Новости и принялся листать заголовки:
“Россия проведет расследование об участии Британии в провокациях в Буче”
“Путин поручил принять меры по работе с молодежью в новых регионах”
“Украинские беспилотники атаковали Крымский мост”
“Американские войска уже там. В США заговорили о войне с Россией”
“Теракт на Крымском мосту не отразится на ситуации на фронте, заявили в ДНР”
— Стоп, — Яря остановила палец Максима Орлова. — И что? Я это все каждый день читаю, только не в этой помойке.
— А я это не читаю никогда, а оно все равно есть.
— Я нихуя не понимаю. Объясни нормально. Причем тут твоя Нинель?
— Не знаю. Я просто так чувствую. Думаю, что если найду ее, или, по крайней мере, буду искать, в этом будет какой-то смысл.
— В чем? В новостях?
— В жизни. Если иметь цель, новости читать будет некогда.
— А, вот оно что. Знаешь, что я думаю? Истина в вине. Честно, Макс, лучше бухай побольше, как нормальные люди.
Яря завела машину резким поворотом ключа. Фары осветили дверь подъезда, из которого в эту же минуту прямо в их свет вышли четверо мужчин. Один, приложив ладонь ко лбу, уставился прямо на отъезжающую Ярину машину, затем достал телефон и стал что-то на нем набирать.
— Яря, остановись здесь где-нибудь, пожалуйста, — слова царапали пересохшее горло Максима Орлова, и Яря остановилась у обочины за полквартала от двора.
— Макс, ты чего?! — крикнула она вслед выскочившему из машины Максиму Орлову. Тот быстрым шагом вернулся к пятиэтажке, прокрался под окнами вдоль палисадника, спрятался за сиреневым кустом и стал наблюдать. Ждать пришлось не больше четырех минут тридцати секунд: по двору прошуршала машина, остановилась рядом с местом, где до этого находился их с Ярей наблюдательный пост. Подозрительная четверка погрузилась в черный автомобиль, а Максим Орлов успел сделать неровное зернистое фото. Впрочем, света фонарей было достаточно, чтобы и без последующего анализа фотографии разглядеть и марку (Фольксваген), и номер. Максим Орлов поспешил к Яре.
— Ты чего? — спросила она, — я уже думала то ли уезжать, то ли за тобой бежать.
— Все в порядке, — он показал Яре фото, — это та же машина, которую видел здесь бывший молодой человек Нинель.
Яря непривычно долго и серьезно смотрела на него, затем глубоко вздохнула.
— Поехали, я тебя домой отвезу.
Максим Орлов понял, что улыбался, только когда улыбка медленно сползла с лица. Доехали они молча, Яря попросила подняться с ним в квартиру.
— Что-то не так? Мне кажется, что это заметное продвижение в расследовании, — спросил Максим Орлов, когда Яря плюхнулась на диван.
— Тебе на работу завтра.
— Я знаю, только утром…
— Ты, кстати, давно полы мыл?
— Я не совсем понимаю…
— Ты счета как оплачиваешь? Через Сбер или у вас у ЖК свое приложение? У нас свое, но глючное, поэтому я через Сбер. Раньше приложением пользовалась, но мне однажды в два раза больше пришел счет. Оказалось, оплата не прошла через приложение. Я задолбалась звонить и выяснять все. Теперь только через Сбер.
— Яря, я правда не понимаю, к чему ты мне сейчас это рассказываешь.
Он стоял посреди комнаты, не зная куда деть руки, нервно переминаясь с ноги на ногу, а она сидела напротив, подперев кулаком подбородок, пристально рассматривая Максима Орлова. Он никогда не видел ее тоскливой. Сердитой, раздраженной, испуганной, печальной от алкоголя и печальной от жизни, но не тоскливой.
— Может, завтра вечером сходим куда-нибудь? Или, хочешь, я приеду, посидим тут, — спросила она, отведя взгляд.
— Не думаю, что получится. Сейчас действовать надо быстро, каждый день, если не час, на счету.
— Понятно, — Яря встала, вышла в прихожую, быстро обулась. Вытянув руки, поманила Максима Орлова к себе, и он вошел в ее мягкие объятия.
— Может, нахуй ее? — прошептала Яря, поглаживая Максима Орлова по спине.
— Нет, прости. Иначе я сойду с ума в этом городе.
— Ну хорошо. Только будь осторожен, пожалуйста.
— Хорошо. Пока.
***
Начальнику Максим Орлов сообщил, что у него симптомы ковида: потеря запаха, вкуса, температура тридцать восемь. Больничный взял за свой счет. Позвонил Карим Зарипов, Максим Орлов сказал, что подвижек в деле нет, узнал, что полиция занимается делом, кажется, не слишком активно, а родители “сходят с ума”. Выразив сочувствие и уверенность, что с их дочерью все будет хорошо, все-таки в полиции работают профессионалы, Максим Орлов положил трубку и стал думать.
В десять ноль восемь он, надев джинсы, футболку, кроссовки, очки и бейсболку, взял старый пакет из Озона, положил в него первое, что попалось под руку — коврик от мыши — и вышел из дома.
“Что ты делаешь?” — написала Яря, когда Максим Орлов сидел, сгорбив спину, в углу вагона метро. Решил не отвечать.
Пятиэтажка серела на фоне безоблачно-солнечного неба, криков детей во дворе, зелени тополей. Ждать, пока кто-нибудь выйдет из подъезда, пришлось недолго, около девяти минут, вежливый подросток даже придержал для Максима Орлова дверь. Максим Орлов поправил волосы, позвонил в квартиру на первом этаже. Дверь открыла молодая, но уже уставшая женщина.
“Вы кто?”
“Доставка Ozon, для Нинель Каримовой”.
“Здесь нет таких”.
В соседней квартире тяжелую черную дверь не открыли, только осторожный женский голос спросил “Кто там?”; в следующих двух никого не оказалось дома, или просто не подходили к двери, если никого не ждали, Максим Орлов и сам так делал. На третьем этаже открыл пропитый мужичок, по соседству — айтишник-удаленщинк, который никого из соседей не знал. Рядом — женщина с двумя детьми, двумя котами и престарелой мамой. У женщины, простите, совсем не было времени поговорить о других жильцах, суп стоит, и скоро младшего вести в пришкольный лагерь. Выше — оставшийся в городе на лето подросток, в следующих трех не открыли, в еще одной усатый старик в тельняшке поинтересовался, что доставлял Максим Орлов, но сразу потерял интерес, узнав про коврик для мыши: “У нас компьютера нету, тиливизер и тот старый”.
К четвертому этажу Максим Орлов устал и от подъема, и от парада несловоохотливых жильцов, разуверился в своем плане, сильно захотел курить, но дело решил закончить. Позвонил в блюющую обивкой черную дверь, натянул улыбку, прислушался. Глазок на миг потемнел, но из квартиры не раздалось ни звука. Максим Орлов кашлянул, поднял красно-синий пакет. “Здравствуйте! Доставка Ozon для Нинель Каримовой”.
Внутри послышались голоса, слишком тихие, чтоб можно было разобрать хоть слово, но определенно взволнованные. Максим Орлов сглотнул, поправил волосы, глубоко вдохнул и шумно выдохнул, посмотрел на телефон. Одиннадцать пятьдесят четыре. “Что ты делаешь?”.
Дверь приотворилась, в щель сверху вниз на Максима Орлова смотрел молодой брюнет.
— Доставка Ozon, для Нинель Каримовой.
— Что в заказе?
— Коврик для мыши.
— Чего?
— Коврик. Для мы… кхм, мыши. Компьютерной.
Максим Орлов заметил, что пакет в руке дрожит, губы пересохли.
— Здесь таких нет.
— Вы не знаете, где она живет? — голос, как и пакет, дрожал. — Я уже все квартиры обошел.
— А ты позвони, — сказал брюнет.
— Нет номера.
— Странно. А чего трясешься-то?
— Я не трясусь. Я курьер.
Лицо горело, мышцы бедер казались одновременно стальными от напряжения и желейными от страха.
— Не могу помочь.
— До свидания.
Дверь закрылась. Максим Орлов, поскакал вниз, перелетая, через две ступеньки, врезался плечом в дверь подъезда, нащупал кнопку. Оказавшись снаружи, прижался к стене, съехал по ней, собирая пыль на одежду.
Со второго раза попал по сообщению от Яри.
“Привет. Я думаю, что нашел Нинель. Тот же дом, квартира 51”.
Мимо проходил толстый мужчина с крошечной собакой, косился на Максима Орлова. У соседнего подъезда курили двое, то и дело поглядывая на Максима Орлова. Шевельнулась штора в окне над Максимом Орловым.
Он встал, как смог отряхнул спину, выбросил пакет в урну, не оглядываясь пошел прочь, уверенный, что высокий брюнет из окна четвертого этажа наблюдает за ним.
Максим Орлов шел к станции метро и курил. Страх медленно сдавал позиции под напором обыденности московских улиц, но ясность ума вернулась не сразу. Сперва захотел позвонить маме и рассказать о крупнейшем раскрытом деле, но потом вспомнил. Тогда решил связаться с родителями Нинель, но потом, когда вернется домой. Мысль позвонить в полицию он отверг как нерациональную — можно было оказаться фигурантом административного дела по статье 20.16 (незаконная частная детективная или охранная деятельность) как минимум, а то и чего похуже. Сообщение Яре так и висело непрочитанным.
У метро колонной по двое выстроились какие-то младшеклассники с флагами России. Максим Орлов не захотел приближаться, решил перейти дорогу и зайти с другого входа.
— Эй! Дружище! — послышалось за спиной, когда Максим Орлов пересек улицу. Виляя между раздраженными водителями, к нему приближался крупный молодой человек со шрамом под левым глазом. На ногах у него были высокие, тяжелые ботинки, несмотря на жару. Подбежав, он как лассо накинул на шею Максима Орлова свой локоть, прижал к себе. От футболки пахло потом и сигаретами.
— Куда бежишь, дружище? — он с улыбкой огляделся, убеждаясь, что прохожие не обращают внимания на очевидную встречу старых друзей. — Раздумал на метро ехать что ли? Пойдем, побеседуем.
В глазах у Максима Орлова темнело. Он дернулся, не в силах больше выносить запах молодого человека, но тот сильнее сжал шею и громко рассмеялся. “Ты че, реально не узнал? Да, сейчас пойдем, перетрем за жизнь, все вспомнишь!”
Молодой человек решительно уволок Максима Орлова в арку, ведущую во дворы. Удар в солнечное сплетение заставил Максима Орлова опуститься на колени. Царапая ногтями асфальт, он как рыба на суше, судорожно открывал рот, таращился в застлавшую взгляд темноту. Молодой человек присел рядом, похлопал Максима Орлова по спине, залез к нему в карман, достал телефон.
— Пароль?
Ответить Максим Орлов не мог. Мимо прошла женщина с ребенком (“Плохо товарищу, перебрал, щас блевать будет”), на самокатах проехали парень с девушкой, по-летнему счастливые, будто и не происходило ничего прямо у них на глазах.
— Так, ладно, сейчас уже подъедут наши.
Максим Орлов хотел было что-то прохрипеть, потянулся рукой к остановившемуся у арки дедушке, грудь которого была усыпана медалями, но молодой человек подхватил Максима Орлова, перекинул его руку себе через плечо и еще раз сильно ударил в грудь.
— Ты чего это творишь? Отпусти человека, — замахал тростью дедушка с медалями. — Милицию вызову сейчас.
— Да какая милиция, отец? Товарищ это мой.
— Какой товарищ? Ты же его вон, лупишь, я видел же все.
— Бухой он, отец! А когда бухой начинает хуйню нести всякую. Ты чего, не слышал сейчас, как он “слава Украине” орал на всю улицу?
Дедушка с медалями испугался, но страх быстро сменился гневом, он снова махнул тростью.
— А, тогда правильно, нечего! Пущай проспится сперва.
— Да, вон уже наши подъехали. Как протрезвеет, так мы его сразу в военкомат и добровольцем, Херсон возвращать.
— Пральна, пральна, — довольно закивал дедушка с медалями и засеменил прочь, а на его место подъехал черный Фольксваген.
Максима Орлова затолкали в машину, где, прямо как в сериалах о частных детективах, его ждал бугай за рулем, бугай на заднем сиденье и…
Она оказалась куда красивей, чем на формальном фото. Ее профиль — она сидела на пассажирском сиденье, смотрела вперед — острый подбородок и кончик носа, копна темных волос спадала на грудь — был профилем воительницы, ей не хватало лишь коня и сабли. В носу блестела серьга, а на запястье тату — черная кошка с выгнутой спиной.
— Ну что? — спросил бугай за рулем.
Нинель холодно посмотрела на Максима Орлова в зеркало заднего вида, встретилась с ним взглядом темных глаз, маминых глаз, какими Максим Орлов их запомнил, и ответила:
— Впервые вижу.
Молодой человек забрался в тачку, одной рукой сжал шею Максима Орлова, а другой захлопнул дверь, машина тронулась.
— Рассказывай. Мент?
— Нет. Частный детектив.
Бугаи переглянулись.
Максим Орлов предположил, что если все рассказать, то его перестанут бить и, может быть, удастся даже поговорить с Нинель.
— Меня наняли ваши родители, они очень беспокоятся.
Предположение Максима Орлова оказалось неверным: за упоминание родителей Нинель его наградили очередным болезненным тычком.
— Как вышел на квартиру?
— Случайно.
— Чего, сука? — последовал удар в висок, Максима Орлова качнуло, в животе стало мутить. — Какое, нахуй, случайно?
Закрывая голову руками и вжимаясь в кресло, Максим Орлов ловил взгляд Нинель в зеркале заднего вида.
— Пароль от телефона, — потребовал молодой человек.
— Один девять шесть девять.
— Сейчас посмотрим.
Молодой человек стал рыться в телефоне, и заговорила Нинель:
— Как они?
— Очень переживают за вас.
— Заткнись! — Максима Орлова ударили по голове.
— Они бы все равно не поняли, — сказала Нинель и уставилась в телефон.
— Вам следует с ними связаться. Хотя бы дать знать, что вы живы.
— Они все равно не поймут.
— Почему вы так думаете?
— Пасть завалил, сука! — Максима Орлова ебнули по башке.
— Правильно, Нинель, ни твоим родителям, ни этому долбоебу не понять. У тебя есть миссия, — сказал бугай-водитель и положил ладонь на колено Нинель. Она улыбнулась.
— Посмотри, Гришаня. Кажись, пиздец.
Молодой человек показал водителю уже прочитанное сообщение для Яри.
— Пиздец, — подтвердил Гришаня. — Ментам он звонил?
— Не похоже. Что делать будем?
— Я думаю. Сначала от этого избавимся.
Максим Орлов дернулся, но пара пиздюлей в ебальник заставили его успокоиться и снова вжаться в сиденье, тихонько скуля и размазывая кровь из разбитой губы.
Максима Орлова вывезли в заброшенные склады. По дороге несколько раз звонил телефон, но молодой человек упорно сбрасывал. “Настырная твоя Яря”.
В складах, среди уныло-серых зданий и блевотно-цветастых вывесок, его выволокли в пыль, пнули в грудь. Нинель стояла над ним, прячась от жаркого солнца в тени бугая-водителя.
Максим Орлов опухшим глазом просил, умолял остановить бессмысленное насилие, кровавыми харчками уговаривал вернуться к замученным ожиданием родителям, резкой болью в сломанном ребре заклинал оставить страшную затею, что бы она ни затеяла.
Нинель безжалостно смотрела на скрюченного от боли Максима Орлова. Холодный взгляд девушки на самой заре жизни спрашивал: “Что там с украденными лично Путиным миллионами?”, “Что там с коррупцией на местах?”, “Что там с пытками в колониях?”, “Что там с пытками в ФСБ и МВД?”, “Что там с политическими убийствами?”, “Что там с фальсификациями на выборах?”, “Что там с попранием свободы слова?”, “Что там с преследованием независимых СМИ?”, “Что там с преследованием деятелей искусства?”, “Что там с делами за лайки и репосты?”, “Что там с политическими заключенными?”, “Что там с мнимой безопасностью в обмен на лояльность?”, “Что там с расплывчатыми формулировками законов?”, “Что там с законом о домашнем насилии?”, “Что там с количеством разводов?”, “Что там с расходами на социалку в сравнении с военными расходами?”, “Что там с уровнем потребления алкоголя?”, “Что там с эпидемией ВИЧ?”, “Что там с зарубежными инвестициями в экономику?”, “Что там с отечественным высокотехнологичным производством?”, “Что там с помилованными убийцами в рядах российской армии?”, “Что там с нацистами, воюющими на стороне России?”, “Что там с разрушенными городами в Украине?”, “Что там с убитыми ВС РФ женщинами и детьми?”, “Что там с гробами для русских матерей?”, “Что там с дачами для генералов?”.
Избиение прекратилось. Максим Орлов выплюнул осколки зубов, перевернулся на спину, закашлялся, давясь кровью, снова свернулся калачиком, подвинул сломанную руку. Голова гудела, к горлу подступала рвота. И все же, собрав остатки сил, смело подняв взгляд на бугаев, на молодого человека и на Нинель, он, отхаркивая кровь через содранные губы, промычал громогласное: “Мне это неинтересно”.
“Ладно, пошли пацаны”, — сказал бугай-водитель. Решительно, без страха и с полной уверенностью в правильности задуманного, все четверо вернулись в машину, оставив Максима Орлова бесполезно валяться в пыли среди заброшенных складов.
***
Максим Орлов пришел в себя в больничной палате, ослепительно белой, прямо как в американских фильмах, когда герой просыпается после финального боя со злодеем, а в больнице его встречают улыбки семьи и друзей.
— Сенк факин гад. Ну ты дал, конечно, Макс — откуда-то спустя какое-то время возникла Яря. Она улыбалась сквозь смесь досады и облегчения. — Как тебя угораздило? Ну теперь готовься, менты с тобой долго общаться будут. Смотри, как бы за недоносительство не прикрыли! Фак, я так переживала, Максим! Ты ж больше суток в отключке был.
Яря еще хотела что-то протараторить, но Максим Орлов ее прервал:
— Яря, скажи, что вообще случилось со мной? Я помню какие-то склады, меня били… И что случилось с Нинель? Ее нашли? Ее спасли?
— Еще как нашли Нинель твою!
Яря достала телефон, быстро отыскала что-то и вложила Максиму Орлову в больную, но целую руку.
Голова варила плохо, Максим Орлов сумел разобрать только ключевые слова: спецоперация ФСБ, задержана Нинель Каримова, Григорий Углов, участие в террористическом сообществе, группа анархистов, подготовка терактов, целью являлись чиновники, полиция, линии железнодорожного сообщения.
— Прости, я плохо понимаю.
— Короче террористка была твоя Нинель, — Яря зевнула, — ну, сами они себя, конечно, считают фридом файтерс. Собирались чуть ли не ФСБ взрывать, причем не в майнкрафте.
— Понятно.
— Нашли у них взрывчатку, оружие. Всего человек десять, но, вроде, ищут еще. Со мной уже тоже менты пообщались, я как до тебя не дозвонилась — сразу им, все рассказала. И про квартиру, и про пропавшую Нинель твою.
— Ясно.
— Так что ты, считай, герой. Раскрыл террористическую ячейку.
— Ну да.
— Мне идти надо. Завтра после работы еще заеду. Что тебе привести?
— Сока привези, пожалуйста.
— Окей. До завтра, — Яря наклонилась, поцеловала Максима Орлова в лоб. — Я очень рада, что ты живой остался, детектив.
— Ага.
Яря ушла, а Максим Орлов повернулся к окну. Закатное небо над Москвой было цвета киселя, через вязкость которого продирались птицы. На их пустые попытки из киселя вырваться было больно смотреть. Максим Орлов закрыл глаза и стал ждать прихода ночи. Может, будет видно звезды и, может, они вновь, как в молодости, будут охуенные.